Труды и дни Николая Соловьева

Изучая историю  антикварного рынка в России и его ключевых представителей, нельзя не остановить свой взор на фигуре Николая Васильевича Соловьева (1877-1915). Без всяких натяжек и условностей, его имя можно поставить в один ряд с именами  Павла  Третьякова, Саввы Мамонтова, Сергея Щукина и Ивана Морозова. Конечно, каждый из них обладал своими неповторимыми, индивидуальными особенностями, но всех этих выходцев  из купеческой среды объединяло одно – меценатская деятельность, катализатором которой стала  любовь к прекрасному, любовь, во имя которой то и дело отступала коммерческая выгода и рождалась потребность бескорыстной жертвы…

Отец  будущего библиофила Соловьева, Василий Ионович,  был, что называется, self-made man. Начав в молодые годы с небольшой фруктовой лавочки, он встретил зрелость  «миллионщиком», известным всему деловому Санкт-Петербургу - среди прочего, ему принадлежали знаменитый ресторан «Палкин» и пять доходных домов на Невском проспекте. Естественно, Василий Ионович полагал, что со временем его сын возьмет на себя бразды правления семейным делом и будет наращивать  капиталы. Николай учился в известном училище св.Анны (Анненшуле), которое славилось высоким качеством преподавания и деловитой, «немецкой» атмосферой, царившей в его стенах. Однажды, в гостях у своего школьного друга, Николай столкнулся с другим миром, которого не было у него дома, и этот дивный новый мир его очаровал... Роскошные книжные шкафы из красного дерева, заставленные фолиантами в кожаных переплетах, плотная, пожелтевшая, бумага, причудливые шрифты,  изящные виньетки,  гравюры и  тот неповторимый аромат истории, который веял от всех этих предметов,  перевернули его, еще детское, сознание. С тех пор все свободное время Николай стал пропадать в букинистических лавках. Закончив Анненшуле, он слушал курс  на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, а затем отправился в заграничную поездку. Соловьев посещал лекции в Сорбонне и Гейдельбергском университете, а также бывал на археологических раскопках, изучал сокровища  крупнейших музеев и книгохранилищ. Из Европы Николай привез много книг и гравюр, пополнивших его стремительно разраставшееся собрание, а  главное — понимание того, каким должно стать  его собственное, будущее дело. Однако у его  батюшки   было совершенно иное видение будущего сына: едва только Николай возвратился из заграницы, Василий Ионович  назначил его управляющим «Большой Северной», одной из фешенебельных столичных гостиниц, положив ему солидный оклад в 500 рублей. Однако гостиничный бизнес угнетал молодого Соловьева, и свои обязанности, требующие полного погружения во все мелочи внутренней жизни «Большой Северной», он исполнял спустя рукава. Служебный кабинет управляющего частенько пустовал, а сам он пропадал у антикваров, или в балете, который стал еще одним  увлечением Соловьева. До отца быстро дошла информация о подобном отношении сына к своей работе, и он, не мудрствуя лукаво, уволил Николая и лишил его материальной поддержки. Соловьев принял это решение спокойно: теперь у него были развязаны руки, и он мог всецело посвятить себя любимому делу, а заодно и доказать суровому отцу, что рано ставить крест на его предпринимательских способностях. По совету крупнейших библиофилов Николая Синягина и Василия Клочкова осенью 1901 года Соловьев открыл скромную книжную лавочку на Симеоновской улице. «С детства собирая книги, Н.В. ко времени вступления в самостоятельную жизнь, обладал такой большой библиотекой, что части ее, с течением лет потерявшей для своего хозяина интерес, было достаточно для того, чтобы положить основание книжному магазину» — рассказывал приятель  Соловьева, историк литературы Николай Лернер. Приказчиком Соловьев нанял Андрея Молчанова,  сметливого молодого человека, умевшего найти грамотный подход к каждому клиенту. Довольно скоро благодаря «сарафанному радио» весть о новой книжной лавке распространилась среди петербургских «старокнижников», и финансовые дела пошли в гору. Узнав о таком успехе, свидетельствовавшем о недюжинной коммерческой жилке сына, Василий Ионович пошел с ним на мировую и снял для магазина  представительное помещение на Литейном проспекте, в доме графа Шереметьева. Предприятие расширялось день ото дня. Помимо  разнообразия и высокого качества продукции, не меньшее значение придавал Соловьев внутреннему убранству магазина. По свидетельству современника, он «…был отделан в стиле ампир, всегда заполнен старинными фолиантами в марокенах, множеством редкостных русских и иностранных изданий XVII-XIX столетий, гравюр, литографий, рисунков и рукописей».  Задние же комнаты  превратились в клуб для библиофилов. Прекрасное владение иностранными языками и понимание  специфики европейского антикварного рынка позволили Соловьеву  наладить  контакты с крупнейшими западными книготорговцами. Магазин на Литейном не являлся  для Соловьева самоцелью, он мыслил куда более широко и жаждал преобразовать антикварную культуру России. В ту пору в стране не существовало специализированных антикварных изданий, и Николай Васильевич взялся исправить это, создав «листок» для «антиквариев». В 1902 году начинает выходить  журнал «Антиквар». Однако, выпустив 24 номера, редакция приняла решение закрыть этот проект. Друг Соловьева, издатель журнала «Старые годы» Петр Вайнер так рассказывал о причинах неудачи: «Журнал вполне соответствовал своему назначению, но в то время еще не было достаточно читающей публики, чтобы оправдать его существование, и он прекратился с выходом апрельской книжки 1903 г., но свои плоды принес, с одной стороны, определенно поставив Соловьева в ряды библиофилов, с другой — приохотив его к литературному труду».  Параллельно с журналом Соловьев принялся издавать каталоги своего магазина. Дизайн первого каталога многим показался революционным – на обложке вместо привычных «старцев» (как у Клочкова и Шибанова) красовался рисунок сверхпопулярного художника-декадента Бердслея – читающая дама и попугай. Все тот же Петр Вайнер отмечал, что «… Соловьев первый в России обратил внимание на их (каталогов) внешность, и некоторые из них, богато иллюстрированные, ничем не уступают лучшим каталогам западноевропейских книгопродавцев, сохраняя постоянное библиографическое значение». В 1911 году Николай Васильевич предпринимает издание нового журнала – «Русский библиофил», который сразу обратил на себя внимание, как специалистов, так и любителей старины, которых в ту пору становилось все больше. Появление нового издание горячо приветствовал философ, публицист и страстный собиратель Василий Розанов. На страницах «Нового времени» он писал: «В параллель к изумительным «Старым Годам» вот-вот начал выходить новый журнал «Русский библиофил», на русском и французском языках. Господа, бросьте браунинги и займитесь библиографией! Все равно с этим чертовым «правительством» ничего не поделаешь. Плюньте. Оставьте. Сам Бог простит, что не одолели.(…) Так что поделаешь с «кулаками», когда там пушки? Поэтому Господь простит, если мы «оставим». Сказано: «перекуем мечи на плуги». Ну - библиография и есть эти самые «плуги». Возьмем тихостью, возьмем терпением, возьмем кротостью, возьмем мирным трудом. Если оно, проклятое, увидит, что мы все читаем «Библиофила» и «Старые Годы» (конечно, - ни в одну гимназию для учеников не выписывается), то оно посмотрит-посмотрит, подождет-подождет - и снимет везде «худые положения», там «военные» и разные другие; и вообще тоже перекует «мечи на орала» и переделает «трехвостки» просто в веревочки для завязывания провизии. Ей-ей, это - не дурная политика; ибо и на «правительство» наше занятие библиографией подействует тоже как бромистый калий». Соловьев уделял журналу значительную часть своего времени. «Он не жалел на него ни своих средств (в пять лет издания журнал дал около сорока тысяч убытку), ни труда, писал иногда краткие рецензии, подчас даже сам держал корректуру и составлял хронику, и входил решительно во все мелочи…» - вспоминал один из ведущих авторов «Русского библиофила» Николай Лернер. Концепция журнала вскоре претерпела трансформацию — из сугубо библиофильского издания он перерос в историко-литературный. В частности, вышли  три тематических номера, посвященных Александру Пушкину, Тарасу Шевченко и Василию Жуковскому, в которых  впервые были опубликованы неизвестные доселе широкой публике архивные документы.  В 1911 году отдельным приложением к журналу вышел не имеющий аналогов и по сей день труд У.Г.Иваска «Частные библиотеки в России: опыт библиографического описания», в котором были систематизированы сведения о 1346 (!) библиотеках крупнейших отечественных библиофилов, начиная с Петра Великого. Среди  авторов «Русского библиофила» были такие крупные  искусствоведы, историки и коллекционеры, как Николай Лернер, Георгий Лукомский, Николай Кареев, Михаил Гершензон, Николай Обольянинов.  Несмотря на убыточность журнала, Соловьев не думал прекращать  издание, ибо, на его взгляд,  «Русский библиофил» выполнял просветительскую миссию, быть может, был обращен более к потомкам, нежели к современникам…

Деятельность Соловьева не исчерпывалась изданием журнала и антикварной книготорговлей: он также был директором отцовского банка, гласным городской думы, членом больничной комиссии, состоял попечителем Александровской больницы в память 19 февраля 1861 г. Многим его планам и замыслам  не суждено было свершиться – смерть рано унесла Соловьева в могилу.  Еще раз обратимся к Николаю Лернеру: «Грянула война, и Николай Васильевич многократно усилил свою общественную деятельность. Он стал во главе целого ряда лазаретов для раненых воинов и отдал на это свое дело значительные денежные средства, отдал без шума, с той благородной, до застенчивости доходящей скромностью, которая отличала его всегда и во всем. Смертельную простуду, которая в несколько дней свела его в преждевременную могилу, он схватил при своих неутомимых разъездах по лазаретам, бывших в его заведовании». После кончины Соловьева, «Русский библиофил», «душой» которого он был, стал тускнеть. Вдова издателя, Вера Соловьева-Трефилова, прима Мариинского театра, не справлялась с взятыми на себя полномочиями издателя-редактора, и в 1916 году журнал прекратил свое существование. Дух приближающегося нового времени был абсолютно чужд подобному изданию и его трепетному отношению к прошлому и его памятникам, к тому «старому миру»,  который предстояло «разрушить до основания»…

Имя Николая Соловьева – не пустой звук для антикваров нового поколения. Это красивая легенда, легенда о человеке, соединявшем в себе то, что многим кажется несоединимым, — деловые качества, «хватку» и «нюх», позволившие  быстро преобразовать небольшую лавочку в лучший антикварный книжный магазин своего времени, и одновременно бескорыстную любовь, жажду просветительской деятельности,  заставляющую часто закрывать глаза на коммерческую выгоду...

Прекрасные каталоги «Антикварной книжной торговли Н.В. Соловьева» будут представлены в коллекции восьмого онлайн-аукциона «Антиквариума».