Лолита в стране чудес

Редчайшая книга «Аня в стране чудес» 1923 года, выпущенная издательством «Гамаюн» в Берлине, - на аукционе 17 июня.

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Тебя считают очень старым:

Ведь, право же, ты сед

И располнел ты несказанно.

Зачем же ходишь постоянно

На голове? Ведь, право ж, странно

Шалить на склоне лет!

«Шалил», вводя парафразы известных русских произведений в одну из самых удивительных английских литературных сказок, еще совсем молодой Владимир Набоков.

Оказавшись в 1922 году в Берлине, он «усердно давал уроки английского и французского, а также и тенниса. Много переводил – начиная с Alice in Wonderland (за русскую версию которой получил пять долларов) и кончая всем, чем угодно, вплоть до коммерческих описаний каких-то кранов», чтобы заработать на жизнь.  (Набоков. Другие берега. 1989).

В. Сирин,  как и в доэмигрантские времена выступавший под привычным псевдонимом, не столько перевел, сколько «русифицировал» кэрролловскую «Алису в стране чудес», автора которой издательство «Гамаюн» поименовало «Л. Карроль».  Герои получили русские имена и «титулы», их речь пестрила просторечиями и каламбурами, понятными только соотечественникам переводчика:

Крокодилушка не знает

Ни заботы, ни труда.

Золотит его чешуйки

Быстротечная вода.

На двери дома Кролика появилась медная табличка «Дворянин Кролик Трусиков». В пассаже из истории Англии, который читала мышь, речь шла не о Вильгельме Завоевателе, а о Киевской Руси и Владимире Мономахе, а сама мышь, как выяснялось, осталась в России после отступления Наполеона. И адрес Ани / Алисы для подарков на Рождество тоже изменился – «Город Коврик. Паркетная губерния».

В одном из интервью Набоков признавался: «Как и все английские дети (а я был английским ребенком), Кэрролла я всегда обожал». И, возможно, именно «обожание» сподвигло его сделать сказку максимально близкой для маленького читателя русских книг.

Ныне исследователи набоковского творчества единодушно утверждают преемственность Лолиты и Алисы. Да и сам автор эту «рифму» признавал: «…есть у него [Кэррола] некое трогательное сходство с Г.Г. [Гумбертом Гумбертом], но я по какой-то странной щепетильности воздержался в «Лолите» от намеков на его несчастное извращение, на двусмысленные снимки, которые он делал в затемненных комнатах. Он, как многие викторианцы – педерасты и нимфетолюбы, - вышел сухим из воды. Его привлекали неопрятные костлявые нимфетки в полураздетом или, вернее сказать, в полуприкрытом виде, похожие на участниц какой-то скучной и страшной шарады. Я думал, что в «Лолите» все-таки есть намек через фотографическую, так сказать, тему: Гумберт хранит старую потрепанную фотографию Аннабель, он в каком-то смысле с этим «моментальным снимком» живет, он пытается подогнать под него Лолиту и часто жалуется на то, что ему не удается ее образ поймать и сохранить на пленке» (Из интервью. 1966). «Алиса в стране чудес» — особая книга особого автора со своими каламбурами, каверзами и капризами. Если внимательно ее читать, то вскоре обнаружится — как юмористическое противостояние — наличие вполне прочного и довольно сентиментального мира, скрывающегося за полуотстраненной мечтой. К тому же Льюис Кэрролл любил маленьких девочек, а я нет». (Из интервью. 1971).

И наконец, в самой «Лолите»: «…я вспоминал, с болезненной усмешкой, далекое мое, доверчивое, додолоресовое  былое, когда я бывал обманут драгоценно освещенным окном, за которым высматривало мое рыщущее око — неусыпный перископ постыдного порока — полуголую, застывшую, как на кинопленке, нимфетку с длинными волосами Алисы в  Стране Чудес (маленькой прелестницы более счастливого собрата), которые она как раз, по-видимому, начинала или кончала  расчесывать».

Добавим к этому еще одну «рифму» - теперь уже из жизни двух авторов.

Владимир Набоков родился на следующий год после смерти Льюиса Кэрролла. А за день до смерти Набокова — 1 июля 1977 года — фотография Алисы Лидделл работы Кэрролла была продана на аукционе «Сотбис» за пять тысяч фунтов.

И последнее. Набоков вспоминал, «что одним из обстоятельств, побудившим Уэлсли-колледж предложить мне должность лектора в начале 40-х годов, было присутствие моей редкой „Ани“ в Уэлслийском собрании изданий Льюиса Кэрролла».

Берлинское издание 1923 года с иллюстрациями Сергея Залшупина, появлялась на аукционах в России только один раз - в 2018 году. И было продано за 1.600.000 рублей.