Тарковский, А.А. [автограф]. Четыре письма к Михаилу Кралину. 1967-1969. - 1 л. ; 28,5x20,3 см. - 1 л.; 29x20,5 см. 1 л.; 30x21 см (лист сложен вдвое).. - 2 л.; 30x21 см.

Собственноручные письма Арсения Тарковского в конвертах. Приложены “Записи из дневника” Михаила Кралина, в которых он рассказывает о встрече с Арсением Тарковским. Машинопис. экз. - 3 л. 1. от 22.11.1967. <...> «Дорогой товарищ Кралин, я не знаю Вашего имени и отчества, поэтому обращение к Вам недостаточно вежливо. Мне передали Вашу прекрасную статью о том, ради чего я живу на белом свете—и я не знаю, как благодарить Вас; меня смущают непривычные похвалы , и все же—они очень радуют меня. Спасибо Вам! Не собираетесь ли Вы в Москву? Я был бы рад повидать Вас и познакомиться с Вами. (...) посылаю Вам книгу “в зеленом переплете” с исправлениями, которые мне хотелось бы сообщить Вам. (...) Вероятно, осенью будущего года “Сов.писатель” издает мою книгу (стихи из “Перед снегом”, из “Земле—земное” и новые = все вместе), я занят пересоставлением этой книги, затем—переводами и рецензиями—и очень устал, потому письмо не подробно и суше, чем мне хотелось бы. Благодарно жму Вашу руку и надеюсь, что наше знакомство выйдет из тесного русла переписки на волю. Всего Вам доброго. Уважающий Вас А.Тарковский». 2. от 31.01.1969. «Дорогой Михаил Михайлович ! Я буду очень рад повидаться с Вами, поговорить об Анне Андреевне и послушать Ваши статьи. Пожалуйста, позвоните мне по телефону—1.51.06.34 —и приходите ко мне! желаю Вам всего доброго. Уважающий Вас А.Тарковский». 3. от 31.03.1969. “Милый Миша ! Вот это меня и испугало, что Вы все видите через призму ААА, и забываете себя, а это помешает Вам когда Вам понадобиться именно Ваши собственные глаза, без всяких призм. Для Вас она —только поэзия, а образец жизни —сама жизнь, поэзия же—не хлеб, а рот, который хлеб поедает. Культ и есть—заслон, очки, призма. Все, что я написал Вам, я написал, потому что почувствовал богатство, которое Вам дано, и Вам вряд ли нужен кто-нибудь, кто бы помог считать в Ваших сундуках. Вот и все, а больше ничему не надо придавать значения. / Что до меня, то, как выяснилось, не все обстоит так благополучно, как выглядело сначала. Цикла об Ахматовой в книге не будет “по независящим от редакции обстоятельствам”» Письмо завершается автографом стихотворного перевода Арсения Тарковского Абу-ль-Аля аль-Маарри “Свеча” 4. [1960-е] «Милый Миша (...) Вы написали мне очень хорошее, очень милое и доброе письмо; дай вам Бог счастья за любовь к памяти Анны Андреевны. Меня только пугает вот что: Вы как бы подавлены поэзией АА, ее личностью, ее судьбой. Стихи о ней, не говоря о его качествах—полностью зависят от ее поэзии. И вот почему это меня страшит: был когда-то такой поэт Арсений Альвинг. Это был очень способный человек, но, из-за любви к памяти Анненского, вся его личность была Анненским вытеснена, и от него самого совершенно ничего не осталось. Когда ему говорили, что стихи его—слепок поэзии Анненского, он нисколько не огорчался, а радовался: слава Богу, я этого и хотел. Простите, что я вмешиваюсь в дела Вашей души, но послушайте меня, отодвиньтесь немного от иконы, что Вы создали для себя из живого (когда-то) человека и живой поэзии. Нет на земле неопасных для адептов земных культов. Они воспитывают в мужчине женское начало (одно из начал), в женщине—мужское, а такие начала с обратным знаком в загадочном состоянии есть у каждого, особенно—у поэта. Не надо давать и величайшему чужому властвовать над собою, поглошать себя. В поэзии есть демоническая сила, даже если это и Святая поэзия. Если говорить об а.а.а., то “поэма б. героя” не только покаяние (что в ней главное), а и гофманиада, а последняя—демонологична, как самый грех, от которого автору должно было очиститься. Хоть грех ее был и невелик, только грех близости к тем, что вызвало смерть бедного Вс.Кн., а все-таки у поэта было ощущение крови на пальцах; я боюсь, что в поэме ощутительней соблазн греха, чем стремление к покаянию. <...> Культ Цветаевой шире распространен, чем культ А., мне приходилось видеть много “Цветаевок”—и это в большинстве случаев непоправимо —и как шоры на глазах. Культ близок болезни, мании, истерии. <...> Даже, если я и ошибаюсь, и ААА для Вас еще не вполне икона, то и в этом случае я должен был написать то, что написал. Для АА такая судьба (стать иконой) показалась бы, я уверен,еще более ужасной, чем та, что выпала ей на долю. ».

Арсений Александрович Тарковский (1907-1989) — поэт, переводчик. В 1940 году познакомился с Мариной Цветаевой. Одно из ее последних стихотворений «Все повторяю первый стих...» — своеобразный диалог со стихотворением Тарковского «Стол накрыт на шестерых...». Отец кинорежиссера Андрея Тарковского. Михаил Михайлович Кралин (1948) — поэт, филолог, литературовед, специалист по поэзии начала ХХ века, исследователь творчества Ахматовой. Автор книги «Артур и Анна» о романе Анны Ахматовой и Артура Лурье, а также воспоминаний о Льве Гумилеве. Основатель музея Ахматовой в селе Градницы Тверской губернии Бежецкого уезда.