Набоковская история автора "Мухтара"

Один из самых интересных лотов нашего грядущего аукциона — первое отдельное издание повести Израиля Меттера (1909-1996) "Мурат" (1961) с автографом автора. Многие наши читатели, пожалуй, удивятся и пожмут плечами — если уж не имя автора, то название им мало что скажет. Однако, экранизация этой повести, вышедшая спустя 3 года, принесла автору (и сценаристу фильму) поистине всенародную славу и пользуется большой популярностью по сей день. Речь идет о фильме "Ко мне, Мухтар !", главную "человеческую" роль в котором сыграл Юрий Никулин. Любопытно, что и "книжный пес" должен был называться Мухтаром, однако редакция "Нового мира", где впервые была опубликована повесть, изменила кличку овчарки, дабы не обидеть казахского писателя Мухтара Ауэзова. Кстати говоря, почти в то же время подобный "трюк" был проделан редакцией и с рассказом Александра Солженицына "Случай на станции Кочетовка". Станция стала "Кречетовкой", чтобы не вызывать ассоциаций с одним из маститых "партийных совписов" Всеволодом Кочетовым. 

Израиль Меттер — очень неоднозначная фигура. В 1946 году он проявил настоящее гражданское мужество, когда на погромном собрании писателей в Ленинграде, посвящённом травле Михаила Зощенко , был среди немногих (по версии Даниила Гранина — троих), аплодировавших опальному литератору. Однако, несколько лет спустя, Меттер был... натурально побит Виктором Шкловским и получил оплеухи от актера Михаила Козакова. Впрочем, этот инцидент не имел отношения к литературе, а был следствием поистине "набоковской" любовной истории. 

Вспоминает Елизавета Даль, вдова знаменитого актера Олега Даля и внучка известного филолога Бориса Эйхенбаума: «Вообще период до первого замужества был у меня очень бурный; признаюсь – я жила двойной жизнью. У нас в доме обожали собираться гости, несмотря на то что деда выгнали из университета и Пушкинского дома за «формализм и космополитизм». Анатолий Мариенгоф с женой, актрисой Никритиной, Козаковы, Шварцы, иногда Ольга Берггольц (правда, редко – она пила, и ее старались не приглашать), артист Игорь Горбачев, Юрий Герман, отец Алеши, писатель Израиль Моисеевич Меттер, автор сценария «Ко мне, Мухтар!», тайком от деда в портфелях приносили прямо на кухню продукты. А тот все удивлялся и спрашивал у дочери: «Оля, откуда у нас такое изобилие, ведь денег нет?» 

Меня, пятнадцатилетнюю, уже допускали к столу и даже наливали рюмочку коньяка. Мы сидели с Мишкой с гостями, пока Мариенгоф не начинал рассказывать свои любимые скабрезные анекдоты. Тогда раздавалась команда: «Диван!» – и Мишка уходил в соседнюю квартиру, а я в свою комнату. Так вот, 45-летний Меттер был невероятным сердцеедом, несмотря на молодую очаровательную жену-балерину из Мариинки. Однажды он постучался ко мне и пригласил танцевать на взрослую половину. Все присутствующие смеялись: «Вот и у Лизы кавалер появился!» С этих пор мы с ним «стали гулять» – он жил через дорогу, за Исаакиевским, и мы выгуливали его фокстерьера Тришку, потом Меттер долго провожал меня до дома. Стояли белые ночи. Его жена уехала на гастроли в Париж, так что наш тайный платонический роман развивался стремительно. Пока... не перерос во взрослый. Мы, абсолютно не скрываясь, ходили в рестораны, Дом писателей. Мне было хорошо с ним, хоть я не понимала ничего во взрослой любви – просто приятно, и все! Вечером я тянула из прихожей в свою комнату телефон, и мы разговаривали до утра. Однажды он, не выдержав, пришел ночью к нам домой, поскребся у входной двери, а так как моя комната была ближе других, я услышала и открыла. Меттер стоял на пороге с туфлями в руках. Мы шмыгнули в мою комнату и замерли в страхе: кто же зайдет первым – дед или мама? В шесть утра он тихонько ушел. А за завтраком дед вдруг говорит: «Оля, ты знаешь, я сегодня ночью решил, что наша Лизка завела любовника. Уже было ноги спустил с постели, когда понял, что она кота выпустила в коридор». Я похолодела. 

Первой о нас узнала мама. Оказывается, я во сне звала своего тайного любовника. Она исцарапала Меттеру все лицо, но тот стоял на своем: «Если мне предложат сейчас царевну, я все равно выберу Лизу». Мама поняла, что сделать ничего не может, и стала нас покрывать – каждый раз звонила: «Лиза, мы возвращаемся». Но когда об этом наконец узнал дед, началось такое! Ведь Меттер был близким другом семьи. Вначале его избил Виктор Шкловский, потом Миша Козаков надавал оплеух. История прошумела на весь Ленинград. Несчастного соблазнителя осудил Союз писателей, и его сослали на несколько месяцев в Калугу. Сейчас я понимаю, что совсем тогда не любила – это была просто первая женская страсть к мужчине. Я ведь даже никогда не называла его как все, Селик, а обращалась только по имени-отчеству и на «вы». 

Кстати, именно благодаря этой истории узнала, что Лешка Герман, оказывается, был влюблен в меня с восьмого класса. Мы как-то встретились с ним в Доме творчества в Репине, и он признался: «Знаешь, весь восьмой класс у меня прошел под девизом «Лиза Апраксина». Но однажды ночью, возвращаясь домой, увидел, как на канале Грибоедова ты целовалась с Селиком. Я не бросился в воду только потому, что там плавают какашки». Он никому не сказал об этом, даже отцу. Лешка был известным «авторитетом» в своем районе, жил недалеко, на Марсовом поле, и часто мне важно говорил: «Лиза, если кто будет приставать, скажи: «Сейчас Лешика позову», и от тебя тут же отстанут»».