[Уникальный экземпляр из собрания Льва Рубинштейна]. Московский архив нового искусства (МАНИ). Выпуск первый. Февраль 1981. - М.: Самиздат, 1981.

В картонной папке с двумя накленными листами (название, содержание). В общую папку вложена папка “Тексты”, содержащая двенадцать машинописей. Среди них: “Десять появлений” (описание) группы “Коллективные действия”, “Нулевое решение” Бориса Гройса, “Рассуждение о восприятии… “ и “Ноздрев и Плюшкин” Ильи Кабакова, “Семь фотографий” Андрея Монастырского и др. тексты представителей московского концептуализма. Также в папку вложены шестнадцать конвертов, внутри которых — описания и фотографии работ и художественных акций (Ф.Инфанте, В.Скерсис, Н. Алексеев, А. Монастырский, И. Макаревич, группы “Мухомор” и “Коллективные действия”).

«В 1980 году в компании близких друг другу по художественным и жизненным принципам и установкам художников и поэтов сама собой возникла идея создания чего-то вроде коллективного архива, архива обозначающего нашу общность. Но не просто архива, а архива живого, подвижного, периодически обновляемого. Так возник первый выпуск Московского архива нового искусства (МАНИ). Это была толстая папка с фотографиями художественных работ, а также литературных и теоретических текстов. В самом названии заключалась легкая и вполне сознательная провокация. Потому что в нем, в названии, соседствовали такие, казалось бы, взаимоисключающие слова, как «архив» и «новое». Через какое-то время (примерно через полгода) после первого выпуска появился второй. За ним – третий. Всего их было, кажется, пять или шесть. Вскоре началась Перестройка, работы художников и поэтов из «круга МАНИ» (именно так мы себя тогда и называли) стали постепенно возникать на поверхности художественной и литературной жизни. И нужда в таком «архиве» отпала сама собой, а эти толстые папки с тесемками, наполненные фотографиями и машинописными листками, сами стали музейными объектами - объектами архивирования и коллекционирования. Папки эти изготавливались в пяти или в шести экземплярах, то есть становились коллекционной редкостью практически сразу. Впрочем, на темы каких-либо ценностей, кроме художественных, мы тогда вовсе не думали» (Лев Рубинштейн).